И если
латино склонит свою репу пред призраком, что без детей
Бездетный
Рауль назовёт его сыном, даря поцелуй челюстей
И пачкая кровью, откроет он тайны мирского начала начал
И станет уверен отныне Рауль, что до бойни ребёнка зачал
И дух успокоится, дух усмирится и рухнет Рауль
Бездетный
лесничий в военном берете, дырявом от пуль
А этот
латино, что тайны узнал обретённого ныне отца
Обретёт
безграничную страшную власть и загробный оттенок лица
Жара под сорок, ядовитые гады и непроходимые джунгли Гондураса - вот что
последние три дня сопровождало немолодого лесничего по имени Рауль. История,
которая его завела в столь отдалённые от родного дома и цивилизации дебри, была
банальна, и похвастаться ей Рауль не мог. Бежать от военной хунты приходилось в
это время не ему одному, времена были тяжёлые, а жить, как ни удивительно,
хотелось всем. Поэтому мачете Рауля вновь и вновь поднимался вверх, чтобы
обрубить очередную ветку или согнать с плеча какую-нибудь тварь, о
существовании которой он и не догадывался, до этого момента. Лесничий знал, что
останавливаться ему ни в коем случае нельзя, преследователи отстают от него в
лучшем случае на полдня ходу, а спрятаться от них вряд ли удастся. И поэтому
Рауль не останавливался, идя всё дальше и дальше, не зная, что шагает уже по
священной земле Копан.
